ОБ ОСОВИНАХ, что недалеко от Керчи, даже в Крыму мало кто знал. Обычная деревушка, каких сотни было в то время на побережье. Жители ее крестьянствовали, выходили в море на промысел рыбы. Голодно было всегда. Казалось, жизнь совсем о них забыла, проходит где-то стороной. А тут вдруг все перевернула новость: «Слыхали, революция!» «Господи, спаси, сохрани», — крестились осовинцы.
Вот в эту пору и родилась Верочка. Девочка в семье рыбака — не большая радость, да еще восьмой ребенок. Нет, не назовешь счастливым ее детство. Ходила с братьями и сестрами по берегу моря, собирала дрова, латала рыбацкие сети, вечерами при свете ча¬
дящей керосиновой лампы, сидя у ног матери, слушала сказки. И уже сквозь сон услышала разговор матери с отцом:
— Что же ты, Григорий, все зерно сдал? Чем теперь такую ораву кормить будем? Помрут ведь.
— Ничего ты понять не можешь. Я — заготовитель. Если сам не сдам, кто свезет? Продразверстка не от хорошей жизни. В городе и вовсе голод, а мы как-нибудь выкрутимся. Были бы руки…
И выжили. Правда, в школу Верочке так и не пришлось пойти: не в чем было, голы да босы. За всю жизнь урывками только пять классов и закончила.
Как исполнилось двенадцать лет, начала работать в колхозе. На том детство и кончилось. Отец в колхоз все отдал: коня Вороного, и плуг-скоропашку, и борону.
Помнит Вера: сажали помидоры, лук, кукурузу. Дружно работали, старались изо всех сил, а все неурожай. Приехал как-то из района начальник, сердится: «Я, — говорит, — переименую ваш колхоз. Будет он называться не колхозом имени М. Буденого, а «Черепахой». Обида взяла: за двоих каждый трудился. И вот только в 1931 году все уродилось. На бахчах — арбузы да дыни — не обхватишь. А тут новая беда: все град побил подчистую. Смотрела Вера на разбитые арбузы и плакала, все труды прахом. Но не пала духом, была уверена: работа от всех бед спасет.
Лодыри не давали работящей девчонке проходу: «Работай, работай, может, повесят тебе за это медаль картофельную». Однажды на собрании подарки раздавали отличившимся. Ситец из города привезли, в цветочках весь. До чего же красивый! Сшила Вера костюм, стоит у зеркала, примеряет, а тут Мотька, первый лодырь в деревне, вбежал, загоготал прямо с порога: «Фи, да у нас дома из такого ситца наволочки шьют». Не пошла Вера в тот день на гулянье, весь вечер проплакала от обиды. Это потом уже поняла, что к чему, и костюм носила с гордостью.
По всей стране прозвучал тогда призыв Паши Ангелиной: «Женщины — на трактор!». Сказать правду, боязно было. Справится ли она? Решилась-таки, поехала в Евпаторию на курсы. Через два месяца вернулась в МТС. Включили в тракторную бригаду. Ездили по хозяйствам. Пахали, сеяли, убирали урожай. Слабыми и капризными были наши первые тракторы. Ремонт, регулировку — все самой приходилось делать, Тракторы на вес золота, нельзя было простаивать. Работали с утра и до темна, по 12—14 часов.
А в 1938 году перевели Веру шофером на полуторку. Номер до сих пор помнит: 90—45. Потом и другие машины были, а вот эту она особенно запомнила: уж больно часто ломалась, прямо беда. Без спидометра, разбитая вся. Восстановила девушка машину. У кузнеца рессоры достала, кузов сделала, полуторка лучшей в МТС стала. Сколько километров пробежала еще она.
Возила Вера в то время запасные части для тракторов. Дорога все время по полям. Выйдет из кабины, присядет у обочины. Кругом цветы, зелень, весна, так хочется обыкновенного женского счастья. И все мыслями к Анатолию возвращается, он у них механиком в мастерских.
Скромной была свадьба, богатство не в деньгах. В душе, в сердце оно у человека. А через два месяца война и — похоронка на Анатолия.
Работала круглые сутки, о себе не думала. Когда немцы заняли Крым, вывозила семьи эвакуированных. Под Армавиром фашисты бомбили колонну эвакуируемых. Надеялась вырваться из-под бомбежки, жала на газ до последнего.
… Очнулась в поле. Синее-синее небо над головой и такие же синие, полные слез глаза детей, склонившихся над ней. «Тетя, нашу маму убило…». Нужно ехать, немцы и детей не пощадят. С трудом поднялась, подошла к машине. Серьезных повреждений, к счастью, не было, и полуторка с детьми и ранеными в кузове вновь запылила по проселку. Несколько суток на неисправной машине добиралась она к своим. Все эти дни без отдыха и сна сидела за баранкой и, только доехав до Минеральных Вод, обессиленно откинулась на сидение и мгновенно заснула.
Вскоре Вера попала в Махачкалу, работала шофером в Совнархозе, а в марте 1944 года впервые пришла в порт. Присмотрелась, походила в учениках и через некоторое время сама стала работать на автокране.
В порту тогда работали в основном женщины. Жили где придется, ели как придется, все силы отдавали работе. В шесть утра порт оживал и до одиннадцати ночи кран перерабатывал грузы. Часто случались авралы, тогда женщины до утра не уходили. И так до конца войны. После победы эти же женские руки восстанавливали народное хозяйство, ведь мужчины из армии стали возвращаться позднее. Да и много ли их было, выживших?
… Василию повезло. Прошел с боями фронтовые дороги, вернулся домой и после короткого отдыха пришел в порт. Как-то сразу потянулись друг к другу Вера и Василий. Сыграли свадьбу, родился у них сын Александр. Так потихоньку стала налаживаться у них жизнь.
Вера к тому времени стала передовой крановщицей, вступила в партию. Послали ее в Москву, на коллегию крановщиков. Все ново, волнующе, интересно. Познакомилась там с крановщицей из
Калининграда Марией Андреевной Поповой. Стали переписываться, долгие годы были соперниками в социалистическом соревновании.
В порту все работают хорошо, на совесть, иначе здесь нельзя.
Вера Григорьевна Шагинова работала лучше всех. У нее не было свободной минуты. Даже если сильный ветер и невозможно перемещать грузы, она не сидела без дела — занималась ремонтом. Работала она теперь на тяжелом кране американского производства «Лорайн». Изучила машину до винтика, умела ремонт произвести, не дожидаясь мастера, да и поломки у нее реже бывали, чем у других, ведь ухаживала за краном как за дитем малым.
Рабочий человек у нас на виду. Была Вера Григорьевна депутатом горсовета, народным заседателем Верховного суда, членом Баскомфлота, членом горкома и обкома партии, профсоюза работников морского флота.
По труду и честь. Присвоили ей знак «Отличник морского флота СССР», наградили медалями «За трудовое отличие» и «За доблестный труд».
В 1960 году послали Веру Григорьевну в Москву, на празднование 8 Марта. Разместили в гостинице, в номере «люкс», где стоял редкий тогда еще телевизор, а завтра — идти на прием в Кремль. Когда на приеме ей вручили орден Ленина и Золотую Звезду Героя Социалистического Труда, от волнения и растерянности не могла даже слово сказать. Подходит к Шагиновой ее соперница по соревнованию из Калининграда Мария Андреевна (она тоже была удостоена высокого звания Героя Социалистического Труда), поздравляет, а Вера Григорьевна словно и не слышит ничего.
— Да что с тобой, Вера, очнись, — смеется Попова. — О чем ты думаешь?
— О картофельной медали… — уже не сдерживая слез радости, едва слышно произнесла Вера Григорьевна, с улыбкой вспоминая давнюю детскую обиду.
В труде, в любимой работе она всегда видела главный смысл своей жизни. Когда однажды за рычагами крана она потеряла сознание — сказалась контузия, полученная в первые военные годы,— поняла, что больше уже не сможет отдавать себя любимому делу.
Прошли годы, но по-прежнему тянет ее в порт, где стоят у причалов корабли и могучие краны.
В. ЕФИМОВ
Журнал «Женщина Дагестана», 1985 г.
